От Новосибирска до Руян-города по реке Обь ровно сто морских миль. Адмирал Кулик и Василь решили пройти их за сутки, чтобы проложить трассу будущей крейзи-регаты. Ранним июньским утром я стоял на смотровой площадке только что построенного белокаменного красавца-маяка, первого недеревянного здания в нашем городе.

Издалека его все путают с часовней, а ведь храм будет возведен еще только через полгода. Я всматривался в горизонт, выглядывая оранжевый парус катамарана с товарищами. Вокруг башни парили два орла – у них тут всегда тусовка.

Ровно в миле от маяка последний поворот на реке, после которого прямая дистанция от крайнего острова до руянгородского обрыва. На горизонте появилась вызывающе алая палочка паруса «Грот».

Через полчаса мы пили чай в просторном рубленом доме. Кулик недавно вернулся из полуторагодовой парусной кругосветки. Они вчетвером шли автономно на надувном катамаране, последние месяцы передвигались на голой силе воли, остальные силы закончились.

«Толя, а на каких энергетических ресурсах вы держались в это время?» – спросил я.

«Не на четвертом дыхании, а на пердячем паре» - улыбнулся Кулик.

Спустя четыре дня, мы впервые надели белоснежную форму «Нашей Аляски».

Идея построить аэролодку для первой части проекта Иркутск – Сан-Франциско пришла зимой во время гонки «Экспедиция-Трофи. Мурманск-Владивосток». Мы испытали прототип на льду Онежского озера и разместили заказ. Российская бизнес-культура до сих пор сильно отличается от американской.

14 июня в день отправления «Экспедиции» из Москвы, когда уже были назначены пресс-конференции, куплены билеты и с трудом приглашены на старт почетные гости, выяснилось, что аэролодка не готова.

Одновременно случились проблемы с составом участников. Спроектировать и построить хорошую рабочую команду – все равно что построить здание. Я подбирал людей для бесед в вентуре[1], новых сотрудников, которых надо проверить в деле и «промариновать» руяновской идеологией, режиссера и оператора. Некоторые из приглашенных раздумывали и отказались в последний момент, сославшись на занятость.

Сербский архитектор Милян, проектирующий Креатив-парк «4 радости» и ген.план Руян-города должен был стать и украшением группы и одним из героев будущего фильма. Известие о том, что он тоже не идет, поступило одновременно с информацией о задержке аэролодки. Поступило в момент праздника, посвященного нашему отправлению.

Сама идея проекта «НАША АЛЯСКА» - поиск новых смыслов и прокладка дороги в будущее для живых людей сложна как для объяснения окружающим, так и для понимания самими нами.

И в этот момент всегда находятся рядом те, кто считает, что мы «погрязли в звездности – забыли о рутине». И всегда есть неотложные бизнес-дела, семейные проблемы и дефицит всех видов ресурсов.

Я надел официальную улыбку для все прибывающих на праздник гостей, а сам вполголоса обсуждал сложившуюся критическую ситуацию с Витей Большаковым, Василем Газизуллиным и Юрой Павленко – нашими топ-менеджерами.

Отчаяние было близко… Я размышлял о переносе путешествия на осень, отдавая себе отчет, что тогда и весь проект «НАША АЛЯСКА» может сорваться.

Время остановилось. Неожиданно к нам подсел один из гостей – ветеран гонок «Экспедиция-Трофи» Андрей Болотов. Я давно за ним наблюдаю и отношусь с большим уважением к его экспедиционному опыту. Мы обрисовали ситуацию, свои сомнения и попросили совета.

«Нельзя откладывать» - сказалАндрей. «Вам надо стартовать на пердячем паре. График нагоните в пути». Повторение словосочетания про пар вторым уважаемым человеком показалось нам знаковым. Через несколько минут решение было принято.

Спустя несколько дней после старта, я валялся на дощатом просмоленном причале. У ног лениво колыхался-ворочался Байкал. Лунная дорожка кокетливо покачивалась на воде. Я ждал часа ночи по иркутскому времени – назначенного момента радио-интервью с радиостанцией «Надежда» - старейшим русским радио в США.

Я потягивал белое сухое вино и размышлял, как объяснить русскоговорящим американцам, зачем мы едем в Сан-Франциско. О том, чем их можно заинтересовать и какую пользу можем принести друг другу.

Прослушал запись.Прямой радиоэфир – это всегда не просто. Удерживаешь мысль, не видя собеседника. Поэтому заполняешь паузу длинными «э-э-э». Наверное, это белое вино виновато J.